Михаил Кожаринов.

Материалы к продолжению статьи «Движения» (http://npj.ru/rgnoogen/dvizhenia)

Итак, новый генезис. Движения развиваются волнами. Как уже не раз отмечалось, такие волны в России наблюдаются с 1910 по 1935 годы, с 1935 по 1960 годы, с 1960 по 1985 годы и, наконец, с 1985 по сегодняшний день. Примерный цикл укладывается в 25 лет. Конечно же, указанные сроки достаточно условны. 1910, 1935, 1960, 1985  – некие точки отcчета, опираясь на которые, удобно классифицировать основную массу рассмотренных нами движений. Реально от этих точек существует некий разброс в плюс-минус пять лет как min. Движения же не возникают в один год, а появляются друг за дружкой, и развиваются также с некоторым сдвигом фаз. Кто-то появился позже, кто-то раньше. Сходят с лидерской арены в общественном поле они тоже далеко не в один год. Но все-таки вокруг указанных временных точек плотность появления новых движений и угасания старых наиболее высока. Исходя из указанной закономерности, новую подобную точку достаточно легко вычислить. Это 2010 год. Плюс-минус пять лет как min. Вот тот временной участок, когда должен начаться генезис новых общественных движений, которым в будущем суждено перехватить пальму лидерства у движений нынешних.

Сейчас на дворе уже 2006 год. В принципе генезис должен уже начинаться. Что ж, приглядимся к полю общественной активности в поисках соответствующих признаков.

Уже беглый взгляд на поле деятельности московских неформалов легко выделяет несколько подходящих под критерии генезиса явлений.

Явление первое. Молодежные политические движения. Как прекрасно показал в своей книге «Новая молодежная политика» Павел Данилин, большинство из тех, кто гордо именует себя политическими молодежными движениями, реально не поднялись выше консорции второго порядка, то есть представляют из себя политические кружки и клубы от 5 до 30 человек, или в некоторых случаях системы и круги, объединяющие несколько таких клубов, иногда в разных городах. Но даже это на сегодняшнем этапе редкость. Мода на политические молодежные движения, появившаяся после украинской оранжевой революции, породила к жизни и массу откровенных симулякров, что только запутывает общую картину. Намного правильнее было бы считать движением все эти политические проекты в совокупности. В реальности активисты всех этих политических проектов часто переходят из одного проекта, именуемого отдельным и самостоятельным движением, в другой. Жизнь в таких группах совершенно идентична друг другу: политкружок занимающийся идеологическим просвещением и планирующий акции, и далее собственно акции: пикеты, флэшмобы, марши и, наконец, как пиковая и наиболее яркая форма – акции прямого действия.  На последние, надо признать, решаются далеко не все. Часто деятельность группы координируется посредством форумов, рассылок, ЖЖ и иных виртуальных форм, подаренных нам Интернетом. Такая диффузия и постоянный переток кадров, плюс потрясающее единство в формах жизни свидетельствуют об общности всего данного политического явления. Поэтому мы и склоны считать, что, скорее, все это движение в совокупности, а по частям, как и положено любому движению, просто круги и системы, переходящие со временем друг в друга. Склочность же отношений между отдельными полюсами этого нарождающегося движения, конфликты клубов между собой -  явления распространенные и в рамках иных движений.

Более того, при развитии любого движения оно со временем почти всегда дифференцируется на несколько внутренних субкультур, иногда весьма критически настроенных друг по отношению к другу. Так, ролевики во все времена с момента своего зарождения демонстрировали такое деление: в начале 90-х на «дивных» и «алкоголиков», как нарекли друг друга эти враждебные друг другу полюса ролевиков; позже на «занавесочников», имеющий прикид буквально из того, что под рукой, и обвешенных  хорошо сделанными доспехами файтеров. Некоторые субкультуры были даже организационно выделены, например, толкинисты выступали изначально отдельной группой среди прочих ролевиков, имея свои отдельные семинары на конах, свои отдельные форумы и т.д. На остальных ролевиков при этом они поглядывали как на непродвинутых, последние же нередко отвечали им тем же, обвиняя в замкнутости и узколобости.

Мастера РИ тоже делились на сторонников различных школ: моделирования, отыгрыша, мистерий и т.д. Причем, чем более длительный срок существует движение, чем более оно зрелое и массовое, тем большее количество таких субкультур оно демонстрирует.

Так что сам факт заявлений о некой исключительности, отдельности данного политического «молодежного движения» относительно других не должен вводить нас в заблуждение. Тем не менее, факты возможного зарождения подобных субкультур в среде молодежной политики уже достаточно проявились. Безусловно, к подобной отдельной субкультуре, организационно выделенной, оформленной и достаточно массовой, имеющей в своей внутренней ткани уже множество отдельных кругов и систем, относится НБП. Возможно, также это можно отнести и к «Нашим». В этом смысле не удивительно, что они испытывают особенную враждебность по отношению друг к другу, так как являются прямыми конкурентами в рамках всего движения в целом. То есть кроме заказного характера вражды друг к другу со стороны заказчиков и спонсоров этих движений, а за каждым из них, как показал тот же Павел Данилин, стоит и поддерживает их своя заинтересованная сторона из «политиков взрослых», так вот: кроме заказного характера, вражда имеет и свои социологические корни. Назовем такие оформленные организационно полюса в рамках одного движения, имеющие в своем теле уже множество систем и кругов – субдвижениями (по аналогии с субэтносами в рамках отдельных этносов). Общность же движения в целом, несмотря на оформление отдельных субдвижений в его рамках, задается общностью форм существования, общностью транслятора.

Бывают случаи, когда из такого субдвижения в конце концов появляется движение независимое. Например, из среды ролевиков под влиянием западных реконструкторов выделилось движение реконструкторов российских, сейчас уже почти окончательно отделившееся от ролевиков. Такое отделение имеет в своей основе смену базового транслятора. Многие реконструкторы вообще перестали играть в РИ, их транслятором стали – турниры и реконстукторские фестивали на западный манер, культивирующие аутентичные поселения разных времен. Надо сказать, что в данном случае реконструкторы не сами изобрели этот выделяющий их новый транслятор, а заимствовали его. Но сам факт выделения отдельного субдвижения в среде ролевиков в движение иное можно зафиксировать.

Так что и НБП, и «Наши» имеют шансы перерасти в действительно самостоятельное движение либо став доминатами в современном политическом молодежном поле, задавив при этом всех остальных и начав плодить субкультуры внутри собственного тела, либо выделившись в нечто отдельное.

Но на сегодняшний день нет даже уверенности в том, что движение в целом, несмотря даже на отдельные его ветки, можно считать состоявшимся. Непонятно, насколько устойчивыми являются предложенные трансляторы. Скепсиса добавляют воспоминания о подобной активности и совершенно идентичных формах существования (политические кружки, пикеты и т.д.), наблюдавшиеся в конце 80-х – начале 90-х. Всего этого было достаточно, например, у анархистов тех времен, и даже организационное оформление также наблюдалось в рамках КАСа (Конфедерации Анархо-Синндикалистов). Но к полноценному движению, наподобие ролевиков, перейти так и не удалось.

Вообще, надо сказать, что предложенные трансляторы типичны для диссидентского движения волны 1960–1985 годов. В этом случае встает вопрос о возможности возрождения движения, в чуть обновленной форме, но с тем же базовым набором трансляторов.

Немного теории. Как уже было сказано, прожив полный цикл, любое движение либо полностью погибает, либо переходит в мемориальную фазу своего существования. Теоретически возможен случай, когда движение может пойти на новый цикл своего существования, полностью повторив еще одну волну. Это кругом и рядом происходит с консорциями более низких порядков. Но эмпирически таких случаев с движениями обнаружить пока почти не удается, кроме тех, кому удалось перейти на ступень конвикций, где также присутствует своя динамика развития. «Почти», так как имеется лишь один пример – движение поисковиков. Один пик движения, зафиксирован в конце 50-х – начале 60-х. Второй пик – в 80-ые – начале 90-х. Но даже в этом случае между ними есть некоторое время мемориального существования.

А вот после мемориальной фазы примеры возрождений старых движений в формах новых, но с тем же базовым транслятором встречаются. Так, новое возрождение сейчас начинает наклевываться у движения футбольных фанатов, имевших свой пик на волне 1960–1985 годов, а потом мемориальную фазу в период 1985–2010. Если факт возрождения подтвердится, то ляжет в копилку подобных примеров. То же относится к «рокерам» (байкерам) (60–80-х), которые ныне возрождаются. Базовый транслятор – массовые гонки на мотоциклах и машинах по ночному городу. Возможно, это же происходит сейчас и с политическими движениями диссидентского толка.

При рассмотрении систем мы видели, что подъем во второй цикл, при условии сохранения старых форм существования, является менее ярким, чем в первый. В принципе, тоже можно сказать и о поисковиках – единственный пример, когда циклы уже пройдены до конца и возможно их оценивать задним числом. Похоже на то, что это – закономерность. Таким образом, если новые трансляторы так и не будут найдены, движение либо погибнет, как это произошло с КАС в начале 1990-х, либо зародится, но будет менее выраженным и менее влиятельным, чем диссидентское движение 1960–1980-х годов.  Действительно ярким, новым лидером движение сможет стать при рождении новых трансляторов. Казалось бы, транслятор – только форма. Но это так лишь на первый взгляд.

Средства для достижения цели должны обладать качествами этой цели, тогда они способны привести к ней, в ином случае приведут куда-то не туда. Эта философская истина хорошо иллюстрирует ошибочность тезиса «цель оправдывает средства», выдвинутый в эпоху зарождения абсолютизма. Она же показывает важность взаимосвязи формы и содержания. Новое содержание чаще всего подразумевает и новую форму воплощения, иначе где возьмутся средства с новыми содержательными качествами? Так что вопрос транслятора связан с вопросом нового содержания в ткани общественной жизни куда теснее, чем это кажется на первый взгляд. Другое дело, что члены отдельных движений часто не осознают это новое содержание. Они просто живут в новых предложенных им формах, осознавая некую свою инаковость.

Итак, повторим: действительно новым лидером в общественных движениях молодежное политическое движение может стать только при появлении новых трансляторов. А именно их-то пока и не видно. Единственное, что радует – мы, судя по всему, видим только начало синтеза. Иных явных конкурентов еще пока нет. И, следовательно, время для появления транслятора еще есть. Посмотрим.

Ту же неразвитость движения подчеркивает отсутствие общего названия для него в общественной ткани в целом. НБП и «Наши» – названия субдвижений, названия же движения в целом пока нет, хотя нарождающееся движение не состоит только из этих политических субъектов. Есть еще «Молодежный Левый Фронт», правые молодежные клубы и т.д. Это типично для периода синтеза движения. Появление названия, как правило, является признаком окончания фазы синтеза. Причем название это должно укрепиться как среди самих членов движения, так и внешнего окружения. Пока же синтез не окончен, движение часто путают с его отдельными субкультурами и внутренними субдвижениями. Так, ролевиков поначалу часто путали с толкинистами, хотя ролевики далеко не все и даже в своем большинстве играют не в Толкиена. Но толкинисты были первой средой, где начал распространяться новый транслятор в форме большой полигонной игры. Они оформились как отдельная ветвь движения раньше остальных, отсюда и путаница.

И снова о молодежных политических течениях. В нарождающемся новом молодежном политическом движении (названия пока нет, и потому приходится пользоваться столь длинным и неудобным выражением) первой оформилась, безусловно, НБП. Симптоматично, что именно нацболы первыми перешли к акциям прямого действия. Возможно, это и есть заявка на тот самый новый транслятор. Правда, столь ли он нов? У экологов прошлой волны он тоже был широко в ходу, включая пристегивания себя наручниками. Тем не менее, то, что нацболы впереди остальных – это уже признанный факт среди всех исследователей этого вопроса.

Как уже отмечалось ранее, синтез новых движений, как правило, происходит на стыках движений старых. Для происходящего сейчас синтеза нового молодежного политического движения в целом, и для НБП в частности, можно такой стык указать. Акции прямого действия в качестве базовой протестной формы, как уже сказано, взяты из практики былых экстремистких групп, типа упомянутых экологов; культура охраны акций и организация боевых групп прикрытия и ответных нападений заимствовано у мемориальных фанатов. Недаром их приток в НБП отмечают сами активисты движения. Форумная и ЖЖ-шная активность, кстати, менее развитая у НБП по сравнению с остальными представителями движения, но тоже есть, как указывает на то П. Данилин. Это явное пересечение со средой сетевиков. Ну, и наконец, безусловно наблюдаются и корни мемориального диссидентского движения. Даже по персоналиям – это легко прослеживается: у НБП – Э. Лимонов, у «Левого Фронта» – Б. Кагарлицкий и т.д. Тоже можно сказать и о «наших». Упоминания «Нашими» в списках методической литературы Уманского, само название «комиссары», вроде как указывает на след влияния мемориальных коммунаров. Но это только гипотеза. Селегерский лагерь и организация досуга в нем демонстрирует стремление заимствовать опыт мемориальных же туристов-экстремалов. Это уже не гипотеза – это факт. В боевиках «Наших» нередко замечают спартаковсих фанатов. Это тоже факт. Короче, синтез идет полным ходом, но базовые трансляторы пока заимствованы у НБП. Своих пока нет. Вообще-то руководство «Наших», по крайней мере, в Москве, боится идти на неформальные контакты с иными средами, создавая инкубаторский стык культур. Даже упомянутых туристов-экстрималов привлекают лишь на работу в качестве обслуги лагеря, и пресекая контакты в послелагерное время. В среде «Наших» задается императив: кругом враги и засланцы, ни с какими движениями не сливаться. С точки зрения социотехники – это грубейшая ошибка. Вероятность появления транслятора в таких условиях резко падает. Неудивительно, что оппоненты движения подчеркивают, что движение держится лишь на кремлевском финансировании и выродится в лучшем случае в те же комитеты по работе с молодежью, что были в 90-ые годы. То есть перерастут в аппарат, а собственно движение просто исчезнет, погибнет. В итоге произойдет простая ротация кадров в комитетах молодежи. К сожалению, такой путь для «Наших» вполне возможен. Что же произойдет в реальности – покажет будущее. Ведь синтез еще не окончен, и многие ошибки могут быть исправлены.

Вернемся к лидеру – нацболам. Формально НБП появилась в начале 90-х. Но все 90-ые годы эта НБП не имела ничего общего с тем, что мы наблюдаем в 2000-ые. Фактически тогдашняя НБП была одной из многочисленных форм существования мемориальных диссидентов. Конечно, поиск базовых идеологических установок шел уже тогда. Отсюда пересечение с евразийской веткой в лице Дугина. Во второй половине 90-х в НБП появилось много неофитов из среды бывших анархистов, вытесненных с поля общественных движений. К концу 90-х достаточный для появления инкубатора набор различного протодвиженческого и мемориального материала, наконец, породил новые трансляторы. Некоторое оживление НБП-шная традиция относит к 1998 году, а уже безусловный резкий взлет субдвижения – к 2002 году, когда начался судебный процесс над Э. Лимоновым. Буквально через год политические молодежные движения начнут нарастать как снежный ком, из, казалось бы, совсем и давно мертвых СКМ и молодежного «Яблока». Поэтому 2002–2004 гг., вероятно, и надо рассматривать как время оформления движения. До этого времени латентная форма, скрытая фаза подъема, выраженная не только в оживлении и воскрешении НБП, как вроде бы уже достаточно старого проекта, но и зарождение АКМ, появление троцкистских ячеек «Социалистического Сопротивления» и т.д. и т.п. Безусловно, если бы не «оранжевая революция», то выход на арену и освещение идущего синтеза нового движения произошли бы на несколько лет позже. Но что произошло, то произошло – молодежные политические движения стали первыми «ласточками» приближающегося условного часа «Х» – 2010 года, вокруг которого и должна произойти смена лидерства в поле общественных движений.

Явление второе. Политклубы. Для начала нарисуем картинку. Уже около двух лет как идет проект открытых политических семинаров на базе кафе «Belingya», организованных известным Интернет-журналом «polit.ru». Выглядит это так: каждый четверг организаторы приглашают лектора, который 45 минут докладывает, а потом около часа идет обсуждение в форме пресс-конференции данного лектора, где дополнительно освещаются вопросы, задевшие аудиторию. Постепенно действо обросло командой вокруг бессменного ведущего Виталия Лейбина, он же – главный редактор polit.ru. Члены команды располагаются в зале и поддерживают обсуждение, задавая «уровневые вопросы». Команда эта легко вычисляется, так как состоит фактически из одних и тех же людей. После проведенной лекции и обсуждения, аудиозапись действа расшифровывается, и текст вывешивается на сайте polit.ru в разделе «публичные лекции».

Поначалу все это выглядело как удачный коммерческий и маркетинговый проект самого сайта. Но уже через год в Москве можно было встретить массу подобных политклубов. Собирались они не только в «Belingya», но и в вузах, в Академии Наук, а также в других кафе, перенявших удачную практику… Вообще-то, гуманитарные лекции существовали и раньше, например, в рамках сети московских кафешек под брендом «ОГИ», «Belingya» оттуда, собственно, и происходит. Но ранее не наблюдалось такой широкой волны подражаний. Через некоторое время с подачи «РЖ», появился сайт «Русские ночи», где появились журналистские репортажи о подобных встречах. Сайт охватывал, правда, лишь либеральный сектор – как классический, так и новый, модный ныне либерал-консервативный. Левый сектор, а также лево-патриотический игнорировался полностью, хотя политклубы и этого сектора активно действовали. Но это уже, вероятно, дело вкуса организаторов сайта. Репортажи велись в слегка андеграундном стиле, часто весьма ехидном, что только придавало популярности сайту среди московской молодежи. Короче, явление переросло рамки отдельной инициативы polit.ru и на глазах превращается в нечто большее. Интересно также отметить, что по персоналиям явление подобных политклубов не шибко пересекалось с явлением молодежных политических движений. Лидеры последних – НБП, также как и ресурсно обеспеченные «Наши» до сих пор не имеют таких открытых дискуссионных площадок. У «Левого фронта» имелась лишь одна, и та была выполнена в столь традиционно советской стилистике времен застоя, что, очевидно, проигрывала раскрученным точкам либералов. Остальные же точки прямого отношения к «Левому фронту» не имели, а организаторы их, как правило, уже давно не организуют пикеты и акции прямого действия, а являются скорее интеллектуальной средой левых. Например, местом проведения подобных лекций-семинаров стал книжный магазин «Фаланстер», весьма настороженно относящийся к «Левому Фронту». Заметим, что и проект «ОГИ» начинался со скрещивания книжного магазина и кафе, традицию эту продолжает и «Belingya». Книги всегда были признаком интеллектуальной среды. Это, кстати, свидетельство того, что мы имеем дело с качественно иным синтезом, отличным от молодежных политических движений. НБП набирает совершенно иную общественную страту. Никаких расшифровок и репортажей, поставленных на поток и рассказывающих о деятельности этих левых клубов, в Интернете также не встретишь. Встречаются лишь отдельные обрывки и объявления.

Итак, у данного явления, принявшего уже весьма широкие рамки в пределах московского полиса, выявились свои лидеры и своя периферия. Понятно, что лидеры ближе подошли к организации транслятора, потому-то лидерами и являются. Похоже, транслятором здесь выступает факт публичной лекции с обсуждением и с обязательным репортажным эхом в рамках Интернета. С точки зрения стыка разных культур в рамках данного инкубатора здесь очевидно пересекаются мемориальные диссиденты (достаточно посмотреть на список авторов, читавших лекции в рамках polit.ru, чтобы убедиться в этом) и сетевики. Но кроме того здесь прослеживается явное влияние движения меломанов (рок, фолк, блюз и т.д.), уже давно освоивших пространство молодежных кафешек, а также, судя по стилистике ведения семинара В. Лейбиным, и влияние методологического движения, закончившего свой цикл в начале 90-х (кстати, одним из последних в рамках волны 1960–1985 годов), и перешедших тогда же в мемориальную фазу. 

Также как и в случае с молодежными политическими движениями нет уверенности в том, что генезис движения политклубов завершился, а движение твердо встало на ноги. Также сомнение проистекает как из рассмотрения надежности данного транслятора, так и из-за отсутствия названия явления в среде самих неформалов. Но то, что это есть зона идущего синтеза – достаточно очевидно. Для окончательного оформления не хватает еще несколько важных звеньев. К примеру, данное явление может перерасти в сеть независимых Интернет-вещаний, в том числе Интернет-телевидения. В этом случае кафешки превратятся в своеобразные неформальные студии. Рестораторам это выгодно, так как привлекает новых посетителей в кафе, и потому движение в этом случае может состояться, имея под собой некую коммерческую составляющую, а позже даже перейти в стадию конвикции. Остановить такое развитие событий может либо объективный фактор – скорость развития Интернет-коммуникаций и технологий у нас в стране (о зависимости ряда движений от материального базиса уже отмечалось ранее), либо субъективный – если лидеры движения выберут иной тренд собственного развития, либо завяжут вещание на слишком уж профессиональную и потому недоступную массам технику. Опять же каково будет развитие в реальности – покажет будущее.

Явление третье. Флешмобы и их развитие. Флешмоб как явление пришел к нам с Запада. С точки зрения генезиса движений это не имеет совершенно никакого значения, кроме того, что чрезвычайно тяжело вычислить первичный инкубатор. С запада и ранее приходили новые трансляторы, составляющие костяк некоторых былых движений: хиппи, сетевики (как в версии FIDOnet, так и в версии ЖЖ), реконструкторы… Флешмоб – это озорная выходка договорившихся между собой пользователей интернет-сети. Можно договорится прийти одновременно в некий магазин и задать продавщице один и тот же вопрос, одновременно сняв и прижав к груди шляпу. Если это одновременно делают несколько десятков человек, то это повергает продавщицу и окружающих покупателей в состояние шока. В том-то весь прикол! Шутка, озорство! Озорство было и раньше свойственно хиппам, андеграундным художникам (под названием арт-акция) и др. Вероятно, эти мемориальные группы и приняли участие в генезисе флешмоба, когда пересеклись с культурой сетевиков. Появившись в начале 2000-х годов, флешмоб стал уже весьма заметным явлением к 2003–2004 гг., что по срокам почти совпадает с появлением молодежных политических движений. Более того, генезис флешмоба в России продолжился и принял совсем уж экстравагантные формы. Например, акция «Бегущий город». В московском весенним забеге участвовало более 1,5 тысяч участников. Выглядит это так: участник получает «маршрутный лист» с заданиями, по выполнению которых в некой точки города (условно – КП – контрольный пункт) он сможет ответить на некий вопрос, указанный в маршрутном листе, после чего «выбегает» на маршрут. «Выбегает» – это условное название, так как существует масса различных номинаций: «львы» – они обязаны не бегать, а прогуливаться, «бронемашины» – эти ездят на личном автотранспорте, «всадники» – могут пользоваться любым из общественных видов транспорта и т.д. Иногда задания сформулированы завуалировано: «Кого любят в таком-то дворе?» Придя на место и оглядевшись по сторонам, можно увидеть огромное граффити: «Я люблю тебя, моя прелесть!» И, отметив в маршрутном листе, что здесь любят «прелесть», двигаться далее. Иногда вопросы сформулированы более четко. Например: «сколько пожарных лестниц у такого-то особняка?» Прикол в том, что во двор дома не так-то легко попасть – там есть сторож. Когда участники пытаются достучаться до него, то видят перекошенную от надоедливых «гостей» морду, выкрикивающую сразу же после открытия двери: «Одна!». Где-то надо перелезть через забор, где-то найти нужную точку обзора и т.д. Вообще-то, «Бегущий город» – это уже не просто озорство, это акция, знакомящая жителей с интересными местами своего города. Она явно несет и познавательную функцию. Данный транслятор был рожден в Петербурге. Сейчас забеги происходят там в осенний сезон. Интересно отметить в связи с этим, что подобные акции проводил местный реликт коммунарского движения «Петербургский Форпост Культуры» (но лишь для детей своего клуба) еще в середине 1990-х годов. Также интересно, что среди зачинателей питерского «Бегущего Города» есть и один из известных питерских ролевиков. В Одессе подобные флэш-приключения именуют «квестами», что также указывает на влияние игровиков. Но все-таки очевидно, что здесь флэш-моб пересекся более всего с культурой мемориальных туристов. Даже терминология – «маршрутный лист», «КП», старт, финиш – все элементы туристких соревнований. Для нас здесь интересен факт того, что флэш-моб как явление еще далеко до конца не оформился и активно продолжает свой генезис. Кроме «Бегущего города» появились «фотокросс» – где надо предоставить комиссии фотографии на заданную тему, «кинокросс» – где за день необходимо снять и смонтировать  короткометражный любительский фильм и т.д. Куда приведет этот генезис, пока не совсем понятно, но то, что мы столкнулись с еще одним инкубатором подобного генезиса, сомнения не вызывает.

Явление четвертое. Анти-(альтер-)глобализм. Еще одно движение, пришедшее к нам с Запада. Про мировое движение антиглобалистов, громящих «Макдонольсы», знают уже все. Телевизор уже оповестил современного обывателя об этом явлении. Меньше известно то, что сами антиглобалисты нередко любят себя называть не анти-, а альтерглобалистами, тем самым желая подчеркнуть, что они не против глобализации как таковой, а против тех ее форм, которые навязывают брюссельские чиновники и транснациональные корпорации. Они за иную модель глобализации, обращенную к рядовому человеку, а не к общественным элитам. Основным базовым транслятором движения являются отнюдь не погромы, а «Социальный форум» и обязательная массовая демонстрация участников после него. Именно эта демонстрация оказывает наибольший заряд на участников, по словам самих очевидцев. «Социальный форум» – это большой кон, форум различных неформалов – сторонников сетевых отношений и развитого гражданского общества. На нем проходят семинары, знакомства… Сам он придуман в пику «Давоскому форуму» мировых элит. Первоначально он и проводился в пику ему, а также регулярным заседаниям «Большой Восьмерки» или форумам ВТО и потому часто привязывается к этим событиям. Но сейчас нередко уже проводится и без всяких привязок к чему-либо. Существует мировой «Социальный форум», который проводится на базе различных стран по очередности, и локальные форумы отдельных стран, проходящие на базе местных ресурсов. Сеть таких форумов на сегодняшний момент и представляет собой фундамент всего движения. В культуру данного явления уже достаточно интегрированы неформальные левые организации России. Возможно, потому они не оказались в лидерах молодежных политических движений, как НБП и «Наши», так как у тех совершенно иной базовый транслятор.

Левые никак не могут сделать свой выбор и как бы зависли «между двумя стульями». Но это же дает им шанс породить новый транслятор, так как точка пересечения разных культур и движений удобна для создания инкубатора нового движения, а времена синтеза только начались. Правда, остальные культурные традиции левые пока большей частью игнорируют. Пока они намного слабее представлены и в ЖЖ, не видны их пересечения ни с ролевиками, ни с туристами-экстремалами, ни даже с мемориальными коммунарскими группами, казалось бы идеологически родственными. По понятным причинам они чураются и фанатов. И только некоторая часть меломанов представлена среди левых. Все это дает очень бедное культурологическое поле, и левым стоило бы изменить свою политику в этом направлении. Если левые этого не сделают, то вероятнее всего будут просто поглощены культурой западных альтерглобалистов и будут представлять из себя просто российскую ветвь этого движения. Само по себе это тоже не так уж плохо, но с нашей точки зрения, рождение нового транслятора имеет куда большую перспективу распространения, так как в нашем обществе третий сектор не получил такого развития, как на Западе, нет такого обилия независимых общественных фондов, а потому широкое распространение «Социальных форумов» как базового транслятора достаточно проблематично и сильно привязано к финансированию со стороны третьего сектора. 

И снова теория. Многообразие начала и естественный отбор. Итак, период синтеза новой волны общественных движений, приходящейся на 2010–2035 гг., начался. Предыдущий подобный период приходится на 1980-е-начало 1990 гг. Оглядываясь на это время можно сделать еще несколько небесполезных выводов. Первое, что бросается в глаза, – зародышей новых движений появляется сильно больше, чем остается потом в поле новой волны. Часть зародышей неизбежно погибает, не выдержав «видовой конкуренции» со своими собратьями. Как уже отмечалось, в начале 1990-х таким образом погибло движение анархо-синдикалистов, оказалось замкнутым в узкой резервации нарождающееся и, казалось бы, очень перспективное движение клубов славяно-горицкой борьбы, погибло движение неформальных политических информ-издательств, процветавших в период синтеза и т.д..

Несколько сбивает общую картину наличие очевидной революционной ситуации в ту эпоху. Непонятно, что обусловлено ей, а что объективными законами этапа синтеза общественных течений? Вообще, как связаны между собой эти два явления? Предыдущее время синтеза вокруг 1960 года тоже падает на время бурного общественного подъема в эпоху хрущевской оттепели. И 1935 г., и 1910-ый вплотную примыкают к кризисным ситуациям в истории нашей страны: эпохи массовых репрессий и революции 1905–07 гг. Что это – совпадения или закономерность? Нынешняя эпоха синтеза тоже начинает попахивать революционной ситуацией, революция на Украине дает тому яркое подтверждение. Дело в том, что все перечисленные движения всех описанных волн характерны для всего пространства бывшего СССР, в особенности его славянской и казахской частей. Но даже и в России предреволюционные настроения начинают хорошо ощущаться. Очевиден кризис верхов, выраженный в конфликте государственников и олигархов, новый подъем общественных движений… Для удовлетворения всех признаков революционной ситуации, данных великим практиком революции В.И. Лениным, не хватает только относительного ухудшения положения масс. Но и этот фактор может вскоре нарисоваться. Так что вопрос о связи эпохи синтеза общественных движений с революционной ситуацией остается открытым.

Как бы то ни было, но утверждение о том, что зародышей новых общественных движений будет сильно больше, чем останется потом, кажется достаточно обоснованным. Этот вывод позволяет сформулировать и ряд соответствующих следствий.

Первое – вполне возможно, что не все из перечисленных выше зародышей этапа синтеза разовьются в полноценные движения.

Второе – транслятор в деятельности движения, задающий его образ жизни, не должен зависеть от специфического момента революционной ситуации. Революционная ситуация длится несколько лет, а движение живет десятилетия. Потому транслятор должен иметь более фундаментальный характер, способный жить как в условиях революционной ситуации, так и после ее окончания.

Третье – количество инкубаторов, в рамках которых будет идти процесс синтеза новых движений, начнет нарастать. Пока этот процесс идет стихийно. Не похоже, что непосредственные участники этих событий сознательно использовали законы социотехники при вылуплении своих детищ из соответствующих инкубаторов. Между тем, именно на этапе синтеза движения получают тот «генетический» код, который проносят потом через десятилетия. Задавить такое живое движение, изменить несущий код чрезвычайно сложно, почти невозможно – практика показывает, что в случае гонений настоящее сильное движение легко переходит к подпольной фазе существования, и нисколько не зависит от отсутствия финансирования со стороны государства. Об этом говорит и опыт хиппов, дисседентов, коммунаров, КСП-шников, ролевиков, меломанов и т.д.

Четвертое – несущий код напрямую зависит от того стыка культур, в рамках которого формируется инкубатор, рождающий соответствующий транслятор.

Пятое – появление устойчивого транслятора более вероятно в зонах наиболее плотного пересечения различных былых движений и субкультур.

Шестое – вероятно, уже к 2013–2014 гг. большинство зародившихся движений пройдет ту кризисную точку, после которой станет понятно, выиграло ли оно тендер на новую волну или проиграло его и вытеснено на периферию общественного поля в качестве разрозненных остатков, поглощаемых победителями и примыкающих к оставшимся мемориальным движениям прошлой поры.

Седьмое – претендентам на лидерство надо не бояться генерить в рамках собственного тела отдельные субкультуры и субдвижения. Потеря единства в этом случае лишь видимость, так как устойчивость и ареал распространения всего движения в целом только нарастают, а несущий код в целом сохраняется.

Восьмое – прямое управление движением невозможно, так как движение представляет из себя очень динамичную САМОорганизующуюся среду. Управление возможно лишь с помощью формирования изначального кода движения, а после этого, зная обыденные реакции этого кода, с помощью вбрасывания в среду определенных стимулов и раздражителей. Интересно, что в среде ролевых мастеров есть даже целое направление под названием «стимульная школа», управляющая игровым процессом на базе подобных методик. Школа была даже описана в одной из методичек ролевиков «Мастера» Г. Глазуновым.

Июнь 2006 г.