ПОЧЕМУ НЕ СТОИТ ИГРАТЬ?

Теперь не уходят из жизни,
Теперь из жизни уводят,
И если кто – нибудь даже
Захочет, чтоб было иначе,
Бессильный и неумелый,
Опустит слабые руки,
Не зная, где сердце спрута,
И есть ли у спрута сердце.

Еще одна старая английская поговорка: старые грехи имеют длинные тени

Мы не должны увеличивать количество зла на этом свете.
Это – слава Богу правда.
Моя заметка, стоит предупредить, будет очень банальной, я не скажу ничего нового.

Начнем с того, что любая ролевая игра – аморальна. Аморальна и жизнь. Если ты устроился на работу – знай, что ты занял место безымянного брата своего. Ты ешь хлеб – и в тот момент, когда ты прожевываешь кусок – кто – то умирает с голоду. Ты ходишь, дышишь, мыслишь, а миллионы подобных тебе гниют в земле, растворены в ее прахе.
После Второй Мировой Войны многие люди задавались вопросом: Как можно после Освенцима, Дахау, Треблинки, Гулага, писать стихи и прозу, заниматься живописью, строить города, рожать детей.
Их дети и внуки ответили на этот вопрос куда как убедительно.
Но единственно, о чем я хочу сказать с глупой уверенностью – открывая Америку и изобретая велосипед – что аморальность истории, жизни и игры началась в тот допотопный миг, когда Каин взял камень и убил своего брата. И камень в руке Каина ничем не отличается от римского гладиуса, меча в руке ландскнехта, нацистского автомата.
И сожженный напалмом вьетнамский ребенок кричал так же, как безвестный мальчик – раб, на котором Александр Македонский опробовал действие греческого огня.
Кстати, есть очень странное толкование убийства Каина. В иудейской книге Агаде, столь «мягкая» кара Господня первому убийце объясняется просто – Каин, сын Евы и Адама, никогда не видел смерти и не знал, что ударив брата по голове камнем, убьет его. Простите за сарказм – убил брата «по игре».
А вот последующие – прекрасно знали, что такое смерть.

Почему лично я, выезжая на ролевую игру, совершаю аморальный поступок?
Я не стану вдаваться в сложные религиозные перипетии – тварь я дрожащая или имею право налево. Много уже сказано о лицедействе, излюбленная фраза «а в освященной земле не хоронили». При этом редко кто вспоминает о таком понятии, как жонглер Богоматери или скоморохах – Божьих людях. Поэтому лицедейство оставим в покое.
Дело немного в ином – зачем я еду на игру. Старая – старая песня – возможен ли выигрыш в ролевой игре. Не знаю, для меня желание выигрыша (получение плюшек, картонной короны, восхищенных взглядов со стороны девочек\мальчиков, прочая чушь) – это уже верный проигрыш, и не потому что плохо победить на турнире, жениться на принцессе и получить полкоролевства. Просто это как в сказке – выкопал клад, а наутро вместо золота черепки и помет. Обидно и стыдно убивать и интриговать за эти сомнительные материалы.
Прожить жизнь иного человека, чем я?
Это, как совершенно правильно сказано – такая же фикция. Прыгнуть выше головы можно только на виселице – если бы мы на сто процентов проживали своих персонажей – то первая же ролевая игра кончилась бы трагически. Весь девичий стыдливый лепет на тему «мой персонаж действует независимо от меня», «я прямо не ожидал от него такого» - это удел очень ранней молодости. Как я могу сыграть другого человека, если не знаю до конца самого себя. Поэтому почти все, что мы делаем на игре – это мы сами, плюс благоприобретенный опыт – книги, представления об истории, штампы сознания.
Я совершаю аморальный поступок, выезжая на ролевую игру только, если придаю этому простому действию Великую Цель. И не важно, какова эта Великая Цель – доказать Пете, что я – лучший фехтовальщик и легенда ролевого движения города Пердыщенска, или наоборот – словить или подарить окружающим верный путь сознания или пресловутый катарсис.
Когда женщина рожает ребенка, бесполезно подкатывать к ней с вопросами: Мадам, а ради какой великой цели вы здесь на столе орете и тужитесь? Кого рожаем – Гитлера или Франциска Ассизского?
Слабо могу вообразить, что вы услышите в ответ.

Самое неприятное, что сейчас появляется оригинальная тенденция – изображение, к примеру, инквизиторов – ангелами карающими, действующими исключительно в рамках морали – например, изумительный пассаж из правил одной игры, «Как знать, быть может еретики в Монсегюре горели для того, чтобы в викторианской и бюргерской Европе XIX века зажглись Рождественские елочки». Слезу прошибает. Топает просветленный игровой Вася – в – Рясе, ведет на дыбу или костер девчонку за ради Щелкунчика и Санта – Клауса в воздушных санках...Джингл беллз, трупоносы, на выход...

Есть любимая мною эпиграмма XVII века –

«Наш славный век – венец времен,
Своей стыдливостью силен,
Бежит он, как от прокаженной,
От правды слишком обнаженной»

Эта острота во многом подходит и к XX веку. Клич «все дозволено!», звучал одинаково громко во все эпохи. И мясорубка Соммы и Ипра столь же грязна и кровава, как Каталаунские поля или взятие города Магдебурга. Вся беда в том, что в XX веке – человек, который способен демонстрировать всем кадры казней и пыток, снимать в упор умирающих, пихать камеру в лицо сожженному трупу называется не сумасшедшим – а журналистом, тот, кто лжет и подставляет даже своих соратников – не предатель, а опытный политик. XX век – век, как это не забавно – ханжеский по сути своей. Вот написал и пришла мне в голову холодненькая такая мыслишка, гнусная. А что, раньше было по иному? Зверь на троне – король, убийца чужими руками, при помощи денег и влияния – удачливый банкир, вроде Козимо или Лоренцо Медичи. Куда деваться, братие – сестрие? А?
Но когда тысяча орет «Все дозволено», всегда находится тот, кто тихо говори: Не убей.
Единственно что – человечек по сути своей – однодневка, Вторая Мировая война ближе к нам, чем Тридцатилетняя - поэтому Тридцатилетнюю войну мы снисходительно называем «Война в кружевах» и, готовясь к игре по данной теме привычно пакуем в наши рюкзаки оперенные шляпы, колеты и крестовые плащи мушкетеров – не отдавая себе отчета, что для жителей города Бреды или той же пресловутой Ла Рошели – эти предметы одежды были так же ненавистны, как и плоская каска нацистского солдата.
Большинство игр строится на конфликте – Темный – Светлый, католик – гугенот, инквизитор – еретик, казак – разбойник.
Правда в ходе игры получается изумительная картина – и Светлые светлы и Темные – добрые и сердечные ребята, католик – умница и добродей, гугенот – принципиальный и моральный парень. Идиллия на грани фантастики. Не понятно становится, почему при таком обилии прекрасных и моральных людей льется кровь, и летят головы.
Можно приводить сколько угодно примеров и произносить множество красивых фраз (чем сам грешу) о добре и справедливости, о том, что «не убей» и «не умри». Но, если человек не чувствует этого – никакие скрижали, уверения и благие речи его не остановят
Помнится, около года назад на форуме у Никодима, я написал небольшое сообщение о жестокости на ролевых играх и так называемом «эскейпизме от эскейпизма», то есть, когда люди, гнушаясь ролями «выносил» и «королей» начинают играть юродивых, нищих, немых, оберегаясь от человека с мечом – того, которому все позволено. А шут нет – да нет и скажет правду. У нас спокон веков нет суда на дураков. Да и смешно, когда навороченный рыцарь в блистающих доспехах рубит юродивого. Месяц светит, котенок плачет, а за царя – Ирода молиться нельзя, Богородица не велит... И не убью, а только посмеюсь на обочине – а там, глядишь, когда вы, железные, да в парче – бархате, спать пойдете, я потихоньку задвижку тюремную отодвину, да выведу узника. Так вот на это сообщение ответил очень честный человек – я не разделяю его точку зрения, но благодарен за его честность. Он сказал просто: Я на играх часто убивал – и ничего особенного не испытывал – ни одна жилочка у меня не пищала и совесть меня не мучила, и в своем клубе, когда тренируемся, тоже никто не дергается, когда его мечом заденут.

На игре по XVII веку в 2000 году сжигали человека. Возникла заминка – наподобие казни декабристов – не было палача. Немедленно из толпы вышли четыре дворянина и сказали: Нет палача, ну так мы сами управимся».
При этом никаких угрызений совести эти люди не испытывали и даже смеялись. И я уверен к тому же, что ни один из них не вышел бы, если пришлось бы убивать живого человека.
На обочине лесной тропки стоит слабо трезвый молодец и вежливо спрашивает у прохожего:
- Благородный мсье, можно вас убить?
- Нет, мужик. Не надо.
- Ну, ладно. А тех, что сзади идут, можно?
- Как договоритесь...
Это мужик шутит.
Игра условна. И никуда от этого не деться. И последующие выводы из области этики – ни к чему не приводят.
Вы едете в метро – напротив вас на лавочке десять человек – где гарантия, что один из них, не Чикатило?
Мать рассказывала мне в детстве какую – то странную гипотезу, что ни один звук, ни одно слово произнесенное на земле не пропадает – а уносится куда – то в калейдоскопы космоса, и если очень долго лететь на звездном корабле можно услышать все крики, молитвы, песни, просьбы, проклятия, выстрелы, шепот, глупости – со времен Адама и далее всегда.

Я сижу и тюкаю по клавишам, а на соседней улице убивают или насилуют. А над Бабьим Яром смех и музыка. Так что, не печалься, спи, сынок. Не меня ли убили Варфоломеевской ночью?
Так повелось изначально – на каждого Христа – свой Иуда, есть Уленшпигель, но есть и Рыбник, есть Жанна д Арк – есть Кошон. Есть Гитлер – но есть и те немецкие офицеры, что поняли: ими командует сумасшедший, и решили его убить. Заговор был раскрыт и виновным отсекли голову.
Казалось бы, выхода из этого нет.
Кажется, у Белля, была интересная теория насчет того, что все люди делятся на три категории – те, кто принимает причастие Буйвола, причастие Агнца и причастие Пастыря – то есть – огрубляя – палачи, жертвы, проповедники. А есть еще просто люди, которые не принимают ни одного из трех причастий. И неизвестно – кто прав.
Но мне кажется – что именно поэтому надо играть. Палач найдется всегда и в XX веке и в X – и не важно из каких соображений он приходит – мораль или выгода движет им. Главное, чтобы нашелся тот, кто остановит его руку. Кто по – просту пристрелит этого пресловутого Солдата, который приходит в деревню, чтобы изнасиловать, сжечь, разбить голову ребенку об угол дома.
Нужен кто – то, кто вместо «все дозволено» скажет «не убий». Или ничего не скажет, а просто останется человеком, и не только в игре, но и в жизни.
После Освенцима, Дахау, Треблинки, нужно писать стихи и строить города – чтобы те, кто расстреливали и сжигали, не думали, что они победили живую жизнь.
Мы не должны увеличивать количество зла на этом свете.
Но, мне кажется, мы не должны уменьшать количество добра.

P.S. Эта заметка – мое субъективное мнение – я не хотел никого задеть или вызвать на «словесный поединок». Я сам не знаю выхода из ситуации, не могу найти рецепт панацеи – я могу лишь что – то чувствовать, как слепой – ощущает тепло или холод, но не видит ни горящей головни, ни куска льда.